Первое сентября. Какими радостными и счастливыми казались мы в этот день. Будто вновь испытали то незабываемое чувство, когда нас вели в первый раз в школу. Ещё бы, теперь мы студенты, а это слово что-нибудь да значит.  

       Радостно припекало солнце. Мы стояли у главного входа в институт, где помещался весь, так сказать, персонал нашего вуза. Начинался первый день студенческой жизни, полной радостей и тревог, жизни, которая должна сделать из меня инженера.

       С первого же дня я окунулся в эту бурную жизнь и в тот же день, конечно, пошел в кино. Вы скажете, что я легкомысленный. Отнюдь. Я, Петр Жильцов, никогда не был таким. Я могу быть только иногда не серьезным, но чтобы легкомысленным – никогда.

       После кино я рванул к Ваське, так зовут моего соседа … по улице. Вместе мы занялись его стареньки магам, то есть, по-русски говоря, магнитофоном. В комнате воцарилась идеальная рабочая обстановка, нарушаемая лишь редкими репликами:

–       Васька! Слезь с моей ноги! Вот право, медведь косолапый ты, а не Васька!

–       Петька! Куда дел винтики от крышки! Убью студент!

–       Не ори, охламон! Посмотри лучше, они у тебя под носом лежат.

         Как видите, мы очень приятно побеседовали. Прослушав несколько приятных, режущих ухо джазовых песен, от которых, как их не держи, ноги начинают сами дрыгаться под музыку, Я, удовлетворенный нашей работой, смотался домой. Как сейчас помню, прибыл я домой часов в семь. Родители, видно только ради такого дня, ни слова не сказали о моей задержке, а после сытного обеда обеда-ужина мой отец от лица всей семьи преподнес мне подарок – шоколадку. Сунув её в карман, и крикнув «Скоро буду», я выскочил на улицу. Крупными шажками отмерив несколько улиц, я остановился перед пяти этажным домом. Довольно бодро и быстро я с трудом преодолел все пять этажей и позвонил в квартиру номер 91. Дверь открыла сама Галя Петрова, тоже в это день первый раз вступившая во внутренности медицинского института.

–       Привет студенту от студентки, – сбалагурил я, – То есть наоборот, конечно, но не в этом дело. Значит так, поздравляю тебя со вступлением в мир скелетов и маринованных внутренностей, – продолжал, я, ничуть не смутившись, что спутался в начале.

–       Кончай балаган и проходи, – проговорила Галя, улыбнувшись.

       Не буду говорить о том приятном разговоре, в течение которого Галя не раз просила меня перестать паясничать, не буду и вспоминать и об отцовской шоколадке, которая бесследно пропала в наших желудках. Наша интереснейшая беседа прервалась неожиданно тем, что Галя вспомнила о многосерийном фильме и что сегодня показывают сразу две серии. Поддавшись уговорам, я остался посмотреть эти серии у неё, не думая или просто не задумываясь, когда они кончаться. Оторвались мы от экрана лишь тогда, когда стрелки часов показывали без двадцати двенадцать. Быстро попрощавшись и прочитав небольшую лекцию на тему: «На каком боку лучше спать», я вышел на улицу.

       Тишина ночи охватила меня. Вздрагивая от прохладного ветерка и поглядывая по сторонам, я не спеша пошел домой. Можно, правда, сказать, что я почти ничего не видел, так как те оставшиеся на этой улице четыре фонарика светили на редкость тускло. Но всё же мимо моего внимания не ускользнули фигурки трех человек, копошившиеся у магазина «Ткани».

–       Небось портвейн лакают, – с некоторой неприязнью подумал я.

И хотя я и не трус, мурашки страха поползли у меня по спине, когда я услышал металлический скрежет и одна из фигурок скрылась в магазине.

–       Воры, – мелькнуло у меня в голове.

И пока я думал, что мне делать и что вообще в этих случаях следует делать, и пока я дошел, что мне необходимо незаметно улизнуть и позвать милицию, воры заметили меня и бросились наперерез. Я отпрянул назад, и это меня погубило: перелетев через подставленную ногу одного из бандитов, я грохнулся на асфальт. Воры или бандиты, что в принципе одно и тоже, окружили меня, и все мои попытки вырваться не увенчались успехом. Скрутив меня и закрыв рот рукой, они почти волоком потащили мое вертлявое тело к ближайшему столбу.

–       Надо связать его и заткнуть рот какой-нибудь тряпкой, – процедил один из них.

–       Да, надо, – отозвался другой, они втроем прислонили меня к фонарному столбу.

–       Вот влип, – подумал я, – И меня к столбу привяжут и ночевать на столбе оставят, и магазин обчистят. Веселая история.

       Что-то похожее не отчаяние влилось в мою душу. Но тут я заметил, что держит меня только один, а другой достает веревку, третий же, зажимая мне рот рукой, достает платок. С бешенной решимостью я вцепился зубами в руку бандита и, лягнув другого ногой, на миг освободился, но только на миг. Бандиты начали меня избивать, не смотря на то, что я, защищаясь, молотил их обоими руками. Отупев от ударов, я дико закричал, и это меня окончательно сгубило: бандит, который минуту назад готовил для меня веревку, пырнул меня перочинным ножом, не знаю каким образом попавшим ему под руку. От удара ножа и ещё нескольких ударов кулаками, щедро сыпавшихся со всех сторон, я упал. Бандиты бросились бежать, а один на прощанье любезно пнул меня ногой в продырявленный бок. Я потерял, вероятно, сознание, так как уже не видел, как привлеченные моим криком два милиционера изловили одного из ворюг.

         Очнулся я лишь в машине скорой помощи от мягких толчков, которые испытывает человек при слишком быстрой езде.

–       Дела, – подумал я, – Ещё один такой день бурной студенческой жизни, и мне придется досрочно пойти на пенсию.

         Ослабнув от потери крови и плодотворно проведенного дня, я погрузился в дрему…